Ночь была невыносимо душной, и я просыпался несколько раз. Затянутая сеткой от комаров створка окна была открыта, но ветра не было, и воздух через нее практически не шел. Как только я пытался приоткрыть вторую створку, с речки неминуемо налетали комары и начинали противно зудеть. Я сделал две попытки перебить их газеткой, закрыв окно и включив свет, но так измучался, что в конце концов предпочел духоту. И после такого с утра пораньше я должен встать и идти на практику в местную больницу.
Когда-то эта идея казалась мне очень удачной: я еду отдыхать на юг, и практику буду проходить прямо там, в больнице, где работает одна моя знакомая. В действительности лучше бы я, наверное, остался в городе, да и поездки на юг в последнее время не доставляли мне никакого удовольствия. И как эти местные могут жить в таких условиях? Рядом течет речка (не привожу здесь, как ребята ее называют), в которой плодятся несметные полчища комаров (правда, мне все говорят, что я просто не видел, что такое настоящие комары, и слава Богу), жара несусветная, воду и электричество периодически отключают в самый неподходящий момент. Много чего еще можно сказать про то, каково в южном поселке горожанину... Но сейчас не об этом.
Когда утром запищал будильник, я уже давно не спал, а таращил глаза на потолок, обдумывая все, что только можно. Спать, конечно, хотелось страшно, но неподходящие условия жизни напрягли мои нервы так, что было не расслабиться. Я не встал, а скатился с кровати, больно ударившись плечом о тумбочку. Это несколько привело меня в чувство. Я взял с тумбочки очки, раздвинул занавески и посмотрел в окно. Теперь уже можно было не беспокоиться о комарах, и я настежь распахнул обе створки. На меня хлынул прохладный утренний воздух, наполненный пением птиц, в изобилии водившихся в нашем густом саду, похожем на джунгли.
Семь утра. Я быстро оделся и, отчаянно зевая, пошел в кухню, достал из холодильника молоко, еще вчера бывшее парным (все-таки в деревне есть свои плюсы), и хлопья, навел себе мюсли и поел. Затем, тихо переступая, чтобы никого не разбудить, я вошел в соседнюю комнату, взял один из двух комплектов ключей и вышел за дверь.
На улице было пустынно; навстречу мне почти никто не попадался. Пастухи сейчас все уже в поле, а основной народ просыпается часов в девять. Выйдя на шоссе, я хотел поймать какой-нибудь грузовик, но как назло никто не остановился. Сплюнув на край дороги, я пошел пешком. Дорога пролегала мимо озера, обрамленного бетонными дамбами. Изумрудные воды радовали глаз; глядя на них, я словно попадал в сказку, где нимфы способны ходить по волнам. Я что-то такое слышал как раз об этом озере, и каждое утро можно было видеть дорожку на поверхности воды, оставшуюся после прошедшей по ней девушки. Правда, я склонен считать, что причиной появления этой дорожки была не девушка, а рельеф дна.
Слева от меня возвышалась гора, и солнце еще не вышло из-за нее. Пожалуй, все-таки не зря я поехал на юг и не зря прохожу практику именно тут: иначе бы я просыпался позже и не смог бы наслаждаться утренней красотой. Я снова посмотрел на озеро и вдруг увидел какое-то движение у края дамбы, около самой воды. Воздух был совершенно прозрачен, вода абсолютно спокойна, дневной зной еще не наступил, и движение могло принадлежать только чему-то живому. Какая-то неотвязность, болезненность виднелась в этих трепетаниях, и я решил пойти посмотреть кто это, чтобы помочь в меру своих сил.
Я ступил на наклонный скат дамбы и сделал осторожный шаг вниз. Проклятый старый бетон, отполированный дождями и водорослями, был очень скользким. Я решил держаться поближе к кустам, чтобы можно было за них зацепиться в случае чего. Не прошел я и трех шагов, как поскользнулся и крепко ухватился за ветку. По острой боли в руке я безошибочно определил, что ветка принадлежала кусту ежевики. Только теперь я заметил, что кроме нее на этом участке дамбы ничего не растет. Что ж, придется быть поаккуратнее. С горем пополам спустившись вниз, я встал на узкой горизонтальной полоске, которой заканчивалась дамба. Теперь появилась возможность спокойно подойти к трепещущему существу и рассмотреть его как следует.
Существо выглядело так, что я чуть не упал в воду. Оно походило на собаку, что-то вроде черной таксы или тойтерьера, если не меньше. Но у него была всего одна нога, задняя левая, и та больше походила на обрубок, так как не имела ни пальцев, ни суставов. Я сначала подумал, что кто-то изуродовал собаку и оставил ее умирать на берегу, но приглядевшись, я не увидел у странного зверька никаких ран и даже чего-то похожего на швы; для студента медицинского лицея это было очевидно. В глазах этой уродливой собачонки сквозила какая-то бессмысленная тупость, покорность, она изо всех сил пыталась подняться вверх по дамбе с помощью единственной ноги, иногда довольно высоко подпрыгивала на ней, но каждый раз соскальзывала вниз. Похоже, что этот мутант скатился под дамбу и не может выбраться наверх.
К моему горлу от омерзения начал подкатываться комок, но я подавил в себе стремление избавиться от содержимого своего желудка, так как впереди меня еще ждал рабочий день. Более того, я взял уродца в руку и медленно пополз на корточках вверх по дамбе, осторожно держась рукой за ветки ежевики. Собачонка первое время дергалась и извивалась, но быстро притихла. Она была очень жесткая на ощупь, кожа да кости. Изодрав всю ладонь о колючую ветку, я наконец-то выбрался наверх и выпустил уродца из рук, думая, что это неприятное происшествие вскоре забудется. Но так думал только я.
В глазах спасенного зверька светилась бессмысленная радость, и собачонка начала подпрыгивать на своей единственной ноге, да так высоко, что я даже удивился: как это она так ухитряется?
– Потише, а то опять свалишься под дамбу, второй раз доставать не буду, – сказал я.
Собачонка сипло взвизгнула. Я отвернулся и пошел по дороге. От нелепых прыжков уродца исходил характерный звук, и прошло, наверное, несколько минут, прежде чем я заметил, что он не прекращается. Выходит, эта тварь тащится за мной. Мне никак не хотелось, чтобы она привязалась ко мне, да еще и оказалась у меня дома. С меня за такое, наверное, семь шкур спустят. Я принял твердое решение, пока не кончилась дамба, вернуть зверька в то состояние, в котором я его нашел, то есть спустить с дороги на самый берег. Но как только я увидел это жалкое существо, глядевшее на меня своими бессмысленно радостными и наивными глазами, я понял, что не могу этого сделать. Жалко.
В этот момент я заметил, что в мою сторону движется грузовик. Нарушая все правила безопасности, я вышел прямо на проезжую часть и стал отчаянно голосовать. Хоть бы этот остановился! Водитель сначала развел руками, мол, не может взять, затем начал оглушительно сигналить, но увидев, что я не ухожу с дороги, со страшным грохотом затормозил.
Открылась дверь кабинки, оттуда послышался трехэтажный мат, и не успел водитель выглянуть, как я вскочил внутрь.
– Везите скорее, мне в больницу, – сказал я. Из-за происшествия на берегу я уже начинал опаздывать.
– Я на завод, довезу до карьера, дальше так дойдешь, – мрачно буркнул водитель, поняв, что спорить со мной бесполезно. Заметив произведенное на него впечатление, я почувствовал себя намного лучше.
На практику я все равно опоздал, за что получил втык от старшей медсестры. Никогда еще врачи и санитары так меня не нагружали. Как практикант, я работал только половину рабочего дня, и к моменту обеденного перерыва, когда мне полагалось идти домой, я так вымотался, что почти ничего не соображал. Чтобы хоть как-то прийти в себя, я решил пройтись до дома пешком, а заодно искупаться в озере.
Не нужно быть пророком, чтобы догадаться, что произошло дальше. Где-то на том же самом месте, где меня подобрал водитель (нижайший поклон), я вдруг услышал до боли знакомый визг. Проклятая собачонка была тут как тут. Более того, она меня помнила. Хуже всего было то, что я про нее к этому моменту совершенно забыл, иначе бы подстраховался и не пошел той же дорогой. Увидев меня, уродливая тварь начала весело подпрыгивать на своем огрызке, выражая радость встречи. Но я никакой радости не испытывал.
– Пошла вон! – рявкнул я.
Собачонка, похоже, истолковала мои слова противоположным образом и с радостным визгом, местами переходящим в сип, запрыгала по направлению ко мне. Я сделал шаг назад, неожиданно споткнулся о край дамбы и покатился вниз. Моей реакции хватило лишь на то, чтобы сделать страховку руками, чтобы не ушибиться спиной или головой. При этом я как-то неудачно подставил палец, и сильно ударился им об бетон. Не успел я вдохнуть воздуха, как вокруг меня оказалась прохладная изумрудная вода. Я моментально вынырнул, злой, как черт, и вскарабкался на горизонтальную полоску внизу дамбы.
– Ну держись, тварь, – прошипел я.
Я попытался подняться наверх, но промокшая обувь скользила по заросшему водорослями бетону, как по маслу, и пришлось ждать, пока я хоть немного подсохну. Самое противное было то, что собачонка тоже ждала меня наверху, глядя своими глупыми глазами. Я не хотел смотреть наверх, не хотел ее видеть, но почему-то мне было не оторваться. Как назло, периодически она, видимо, от нетерпения, подпрыгивала на своей единственной ноге, словно демонстрируя свое уродство.
Когда мои ноги подсохли, я решительно поднялся вверх, схватил собачонку и швырнул ее на дамбу. Она прокатилась буквально несколько метров, после чего остановилась и, извиваясь всем телом, отталкиваясь ногой от бетона, как веслом, поползла вверх. Мне стало не по себе. Значит, с утра она специально билась внизу, чтобы привлечь мое внимание. Не дожидаясь, когда эта тварь выползет нарверх, я побежал домой.
По дороге мне попались наши ребята. Увидев, как я, весь мокрый и взъерошенный, со всей мочи бегу неизвестно от кого, они дружно расхохотались. Мне показалось, что так должны смеяться бесы, когда в ад поступает новый грешник. Я прекрасно знал, что они очень хорошие ребята, но мое сознание было не в состоянии адекватно воспринять всю нелепость ситуации. На шоссе неожиданно началось оживленное движение, и, перебегая дорогу не глядя, я чуть не устроил аварию. За моей спиной слышался трехэтажный мат, обидные оскорбления и проклятия. Наконец, я добежал до калитки и встал, чтобы отдышаться.
Мимо меня проехал трактор. Мне показалось, что какая-то тень выскользнула из-под его колес – и точно, проклятая собачонка нашла способ меня догнать. Раз я с утра удрал от нее на грузовике, то теперь она догнала меня на этом тракторе. Я просто поразился проницательности этого существа, такого дебильного на вид. Как она вычислила, где я живу? Как она догадалась, какой транспорт сюда поедет?
Собачонка на единственной ноге приблизилась ко мне вплотную. Я стоял рядом с калиткой своего дома, и надо было срочно что-то делать. Она прыгала, стремясь запрыгнуть мне на руки. В какой-то момент я дотронулся до ее спины и слегка толкнул вниз. Судя по выражению глаз и картавому визгу, тварь восприняла это как веселую забаву. Со следующим прыжком я толкнул ее сильнее – и собачонка выразила своим поведением еще больший восторг. Она словно испытывала крепость своей единственной ноги, в своем первозданном желании жить несмотря ни на какие уродства. У меня возникло такое ощущение, что я вошел в транс, и эта странная игра никогда не кончится. Внезапно, словно повинуясь неожиданно проснувшемуся рассудку, я ударил беззащитного, наивного зверька по хребту костяшками пальцев.
Собачонка как-то всхлипнула и упала на землю. Было видно, как из последних сил она пытается прыгать, но получаются у нее лишь жалкие рывки. Она смотрела на меня с тем же бессмысленным выражением. По-видимому, эта тварь не могла понять, что с ней произошло, и ждала помощи от меня же, хотя именно я сломал ей спину. Было невыносимо противно смотреть, как шевелится эта нога, все медленнее и слабее. Наконец, глаза зверька остекленели, и движения прекратились. Я брезгливо спихнул безжизненное тельце ногой в канаву и вошел в сад.
Дом был закрыт на ключ. Внутри никого. Я переобулся, зашел в свою комнату и сел на кровать. Голова была тяжелой, словно начиналась лихорадка. Перед глазами висел образ подыхающей собачонки, которая не понимает, что это я ее убил, и просит помощи. С каждой секундой мне становилось все хуже, я чувствовал себя последним мерзавцем, что убил и без того несчастное существо в тот момент, когда оно радовалось жизни. Когда тоска стала совсем невыносимой, и я принял единственно правильно решение: покончить с собой. Меня уже не волновало, что этим я сделаю несчастными своих родителей; но чтобы не слишком их шокировать, я решил сделать это в погребе, чтобы они некоторое время проискали меня и были готовы к самому худшему. Я забежал в соседнюю комнату, схватил мамины спицы и побежал в дальний конец сада.
В погребе у нас была розетка, в которую мы периодически включали устройство для отпугивания крыс. Чтобы удостовериться, что в данный момент не выключили электричество, я зажег лампочку, висевшую под низким потолком. Убедившись, что она горит, я запер дверь изнутри и подошел к дальней стенке. Почувствовав, что настает решающий миг в моей жизни, когда искупаются все грехи, я зажмурился и засунул спицы в розетку. Электричество больно обожгло мне руки, все тело тряхнуло, и я отлетел назад. Потом все исчезло.
Когда я пришел в себя, вокруг была кромешная тьма. Я лежал на чем-то твердом и холодном. Голова гудела, руки тупо болели, под спиной было что-то острое, в воздухе слегка пахло гарью. Первая мысль была о том, что на загробный мир это как-то не похоже. Затем я услышал стук.
– Эй, открывайте! – послышался молодой голос.
Превозмогая боль во всем теле, я поднялся. Я был в том же погребе, только света не было. Вскарабкавшись по невысокой лестнице, я подошел к двери и дотронулся до железного засова. Сверкнула искра. Провозившись некоторое время, я открыл дверь и увидел стоящего снаружи парня лет пятнадцати. Он был одет в костюм, модный до неприличия, и смотрел на меня с хулиганским выражением лица. Я узнал в нем сына наших соседей, приехавших позавчера. Но больше всего меня поразило то, что в левой руке он самым бесцеремонным образом держал тело несчастной собачонки.
– Ты чего здесь делаешь? – спросил я.
– Не поверишь, но тебя жду. Я не думал, что ты надумаешь кончать с собой, надеялся, что моя шутка тебя развлечет. Хорошо хоть, электричество отключили как раз в тот момент, когда ты был в погребе.
Не успел парнишка опомниться, как я со всего маху ударил его в челюсть так, что он упал на землю.
– Ты чего, не видел что ли игрушек на дистанционном управлении? – обиженно спросил он, держась за скулу. – У нас вообще на заказ и не такое можно сделать, вот я и попросил родителей, чтобы попугать местных. Кто же знал, что ты попадешься такой впечатлительный!
Я не мог поверить своим ушам.
– Я же чудом остался в живых! И что, неужели игрушки могут выглядеть так натурально, чтобы обмануть медика? Она была теплая... И глаза...
– Правильно, там было специально все рассчитано на хороший эффект. А на спине у нее кнопка медленного отключения – как будто засыпает или подыхает постепенно.
– Лучше бы электричество здесь не выключали никогда, и я бы этого не слышал.
– Не говори ерунду. Сам дурак, что полез кончать с собой. Хоть теперь подумай, надо ли было это делать?
Я подумал. Действительно, что это на меня нашло? Какое чудо, что как раз в тот момент, когда я воткнул спицы в розетку, выключили электричество! Прямо мистика. Значит, не судьба мне сегодня умереть.
– Не надо было, – сказал я.
– Ну вот и славно. Мир? – он протянул мне руку. Я пожал ее, и мы оба ощутили электрический разряд: видимо, не все ушло в засов, когда я его открывал. Потом я снял тапки и встал босиком на землю, чтобы окончательно прийти в норму.
Как ни странно, этим летом мы сильно подружились. Парнишка оказался сыном богатых родителей, и у него была масса всяких забавных штук, помимо одноногой собаки, среди которых компьютер последней марки и источник бесперебойного питания к нему. Большую часть своего времени я проводил у него, играя в Postal 2, и поселок перестал казаться мне таким некомфортным, так как теперь в нем появились почти все прелести цивилизации. Иногда, правда, меня терзали размышления о том, что хотя собака оказалась ненастоящей, убивал-то я ее всерьез, но они моментально забывались, как только я садился за игру. На практику я ходить и вовсе перестал, несмотря на каждодневные препирательства с родителями по этому поводу, и осенью меня благополучно отчислили из лицея. Ну и пес с ним. Не стоит скучная работа медбрата лета, полного ярких впечатлений.