Погружаясь во тьму непонятного, мы на время забываем о том, что внешний мир все еще существует и должен нас волновать. Мы уходим в безумном блаженстве все дальше и дальше, пока последний отблеск рассудка не погаснет вдалеке. Шанс вернуться еще не пропал, всегда можно опомниться, но трудно после такого путешествия за границы сознания остаться прежним человеком. Ни в коей мере это не означает того, что оттуда нельзя вернуться без потерь: наоборот, во время трансцендентных странствий мы глубже постигаем сущность этого мира, переживая новые аспекты реальности. Мы приобретаем своего рода третий глаз, который позволяет нам объемнее взглянуть на наши скромные будни, найти в них что-то новое, интересное, не замеченное ранее. Основа нашего мышления и восприятия действительности становится шире.
Но кто возьмется за эту миссию – вести нас за пределы привычной области вселенского сознания? Как мы можем найти путь туда, если мы и близко не бывали? Мы все тратим свой священный дар мышления на пошлую рутину действительности, не находя в ней истинного счастья и поэзии. Так мы проходим, не замечая главного, мимо тех незаметных неискушенному взгляду чудес, окружающих нас повсюду. Мы творим зло, не ведая об этом. Мы грешим против Творца, не исполняя свое предназначение. Кто из таких же несовершенных, как и мы, людей сможет вести нас к расширению ментальных рамок? Даже если кто-то возьмется за это, нет никакой гарантии, что он и есть тот, кто способен на такой подвиг, никто не знает, что именно им движет.
И все же каждый может расширить эти границы хотя бы для себя. И для этого не обязательно быть медиумом или пророком, не обязательно быть гением и творцом – достаточно лишь насладиться шедевром великого мастера. Именно такие произведения могут сместить сознание простого человека и сделать его дух выше. Гением не могут двигать низкие стремления, направленные на получение личной выгоды за счет страданий других. Поэтому именно настоящие шедевры способны играть роль единственно несомненного чуда для сознания простых людей: даже убежденный материалист не может отрицать того, что возвышенные эстетические переживания, вызванные произведением искусства, являются результатом восхищения тем, как автор сумел добраться до самых глубин сознания.
Индивидуальное совершенство шедевра реализуется, когда автор создает свое произведение в соответствии со своим вкусом на высоком уровне мастерства, и неразрывно связано с ощущением чуда при его восприятии. Но какой должна быть природа этого совершенства? Если понимать совершенство в отсутствии изъянов, то зачем тогда нужно произведение, разве не становится совершенной обычная пустота? И не это ли имел в виду Малевич, рисуя свой знаменитый Квадрат? Но это произведение, наоборот, заведомо противоречило ортодоксальным представлениям о том, какой должна быть живопись, и в самой пустоте было нарушение правильности. Таким образом, именно неправильность, парадокс делает эту картину шедевром. После того, как это сделал Малевич, черным квадратом уже никого не удивишь. Тут сразу встает вопрос, а при чем тут мастерство? Неужели оно необходимо для того, чтобы нарисовать какой-то квадрат?
Разумеется, в данном случае, речь идет исключительно об идее, а не том, как сложно ее реализовать. Гениальность именно в том подходе к искусству, до которого еще никто не додумывался. Но чтобы прийти к этой идее, как раз надо обладать мастерством: тот, кто рисует квадраты лишь потому, что больше ничего не умеет, не может произвести своим творчеством впечатление на публику хотя бы потому, что никто его не примет всерьез. Тот, кто глубоко знает свой предмет и «вдруг» видит что-то простое, но никем еще не замеченное, создает чудо.
Другой аспект в том, что не все экстравагантное может претендовать на шедевр. Чудо заключается именно в том, что автор, нашедший что-то совершенно новое, сохранил в своем произведении гармонию. Но как этого можно достичь? Никаких рецептов, подвергающихся логическому описанию, не может быть, могут быть только заранее готовые стили и каноны, которые гарантируют лишь приемлемое восприятие. Но тот, кто создает чудо, должен найти то, что не может быть ими описано, сотворить проникающую в глубины сознания идею, переворачивающую все привычные постулаты - но единую и целостную в своем существе. Как раз для того и нужен высший уровень мастерства, чтобы донести ее до людей так, чтобы они восприняли это не как сухую теорию, а как нечто живое. Каждая деталь этого организма - это его неотъемлемая часть, каждый штрих и каждая черта воплощает в себе совершенство через сопричастность единому. Гармонию целого можно рассматривать как иерархическую систему, в которой есть множество уровней восприятия. На нижних уровнях могут быть изъяны, это даже желательно: шедевр должен заставить человека задуматься о том, почему это так сделано, должен зацепить своей «неправильностью» и увести за пределы привычного. Но на высшем уровне должна царить полная гармония, объединяющая все частные изъяны в целостное и органичное воплощение идеи, которая не может быть описана никакими теориями и канонами. Они являются лишь правилами построения низкоуровневой гармонии, их надо знать для того, чтобы, местами нарушая, создавать чудо. Даже различного рода «проходные моменты» при этом играют свою роль в общей картине.
Итак, высшая степень мастерства дает и реализует гениальную идею, которая светится сквозь все сколь угодно малые детали, компоненты и изъяны. Литературное произведение – это система из предложений; предложение – система слов. Музыкальное произведение – это система из мелодий; мелодия – система мелодических приемов и оборотов. Картина – это система форм; форма – система тонов, линий и живописных приемов. Настоящий шедевр – это такое произведение, где любой сколь угодно малый элемент находится на своем месте и наилучшим образом выражает то, что он должен значить для художественного замысла, он получает свое неповторимое значение через сопричастность чуду. Но тогда как же быть с многочисленными редакциями великих шедевров, если их наличие связано не с творческими поисками автора, а с тем, что для опубликования автор вынужден был пойти на компромисс после того, как совершенство было достигнуто?
Для того чтобы решить этот вопрос, надо отметить следующий факт: если компромиссный вариант от начала до конца делает сам автор, то шедевр остается шедевром, лишь несколько видоизменившись в соответствии с требованиями редакторов или цензуры. Это происходит благодаря тому, что автор при этом все изменения делает так, чтобы они не противоречили основной идее; он находит как бы новое ее выражение, что, безусловно, требует высочайшего уровня мастерства, даже большего, чем при создании первой редакции, так как условия поиска совершенного творческого решения при второй редакции усложняются. Если произведение переделывает посторонний человек, то получается ущербный шедевр: высшая гармония нарушена, но ее признаки заметны. Таким образом, при переделке шедевра все равно остается что-то, несущее ощущение чуда. Но каким образом это реализуется? Возможно два варианта: либо идея, проявляющаяся в мельчайших деталях, при внешнем вмешательстве не может исчезнуть, либо шедевр имеет некоторый запас прочности, который не дает ему при этом потерять свою гармонию. Очевидно, что первое утверждение имеет большее отношение к истине: небольшие фрагменты из великих произведений могут производить впечатление чуда почти так же, как и сами эти произведения целиком. Но, с другой стороны, несогласованные с творческим замыслом корректуры могут сильно нарушить адекватное восприятие художественного произведения, что указывает на превышение того предела прочности, при котором шедевр еще воспринимается как чудо.
Совершенство и чудо – это то, к чему должно стремиться мастерство автора. Нарушение идеальной структуры, которой является шедевр, ухудшает его гармонию, но не может ее совсем разрушить, так как она проявляется во всех наименьших компонентах этой системы, в которых проявляется индивидуальность стиля автора и произведения. Шедевр, приводя в состояние экстаза, уводит наше сознание за рамки обыденных будней, и чем выше его гармония, чем оригинальнее и ярче идея, тем дальше он может увести и тем сильнее он повлияет на того, кто его вкушает. И тогда мы познаем новую гармонию, новый аспект бытия, забыв о том, что мы всего лишь смертные. Так торжество великого человеческого ума возносится над природой, творя простое и земное, но истинное чудо.